МЫ ИЗ "ЧИКАГО"

Раньше она называлась улицей Дзержинского. Тогда на ней все было связано с заводом "Моссельмаш". На нем выпускали детали к тракторам и продукцию для военной промышленности. На этом заводе работали мои дедушка и бабушка. Дом, в котором я живу, строили после войны пленные немцы. Дом похож на коттедж, а рядом стоял частный дом с яблоневым садом. Этого дома давно уже нет, а яблони остались.

Сбоку от завода протекала речка, а там, где сейчас остановка автобуса, был деревянный мост, который затопляло весной. Сейчас речка спрятана в трубах, а на ее "противоположном берегу" построен Институт геодезии, в котором работает моя мама.

Когда станций метро "Водный стадион" и "Речной вокзал" еще не было, от пересечения Солнечногорской улицы с Онежской была видна церковь Знамения Пречистой Богородицы в селе Анисьево (в начале Фестивальной улицы), потому что все это пространство представляло собой огромный пустырь и только вдоль улиц стояли деревенские дома с огородами и садами.

Все это мне рассказала моя мама. На ее глазах улица менялась, застраивалась. Моя мама - фотограф, и она очень жалеет о том, что раньше не было возможности сфотографировать здания, многих из которых уже нет. А ведь это тоже наша история, наша память, которую нужно было бы передать новому поколению.

Две выпускницы нашей школы, которые выросли в двух шагах от "Чикаго", решили дать ответ на этот вопрос. Они провели целое расследование, нашли людей, которые были так же неравнодушны к истории родной окраины. В итоге появился большой очерк, отрывок из которого мы публикуем.

Теперь уже мало кто помнит о том, как на клочке земли, ограниченной теперешними улицами Флотской, Солнечногорской и Онежской, руками пленных немцев были построены несколько домиков с двориком с фонтаном в центре. И нет ни одного человека, который бы помнил имя того, кто дал этому месту название - Чикаго. По легенде, бытующей среди местных жителей, им был один из бывших заключенных местного концентрационного лагеря. Он располагался в начале теперешней Солнечногорской улицы, неподалеку от проходной завода "Моссельмаш", и отличался своим жестоким режимом от всех подмосковных лагерей. Может быть, это о нем упоминает А.И.Солженицын в "Архипелаге ГУЛАГ": "Под самой Москвой, почти в ее черте, в Ховрине (станция "Моссельмаш" в те времена носила название "Ховрино-сортировочная" - примечание авторов) был захудалый заводик хозяйственного управления НКВД и при нем режимный лагерь... Он находился в пятнадцати минутах электричкой от Ленинградского вокзала. Сторона недальняя, да печальная".

Чикагский дворик в "печальной стороне" - общаги да коммуналки - приютил людей самых разных национальностей, стал центром скрещения самых разных судеб. "Потому и Чикаго, - толкуют старожилы. - Мы съехались сюда, как люди когда-то съезжались в Америку. Ведь нет такой национальности - американец. Название лишь подчеркивало многонациональный состав нашего "города"...

Итак, на окраине Москвы находился заводик НКВД (Народного комиссариата внутренних дел). В то нелегкое послевоенное время необходимо было заново поднимать промышленность страны. Расширялось и это предприятие, в конечном счете превратившись в завод "Моссельмаш". Молодежь из разных городов и деревень направляли в Москву, кто-то приезжал сам.

После смерти Сталина началось строительство жилых домов - новостройки захватили окраины Москвы. В район бывшего завода НКВД хлынул поток каменщиков, штукатуров, маляров... Семейные люди жили в бараках, а холостым предоставляли общежитие. Вот из общежитий-то и пошло название "Чикаго". Народу было много, места хватало не всем. Можно представить себе, в какой тесноте жили обитатели общаги - яблоку негде упасть. Вот ребята и придумали название "Чикаго", которое ассоциировалось с многолюдным американским городом. То общежитие, которое, собственно, и называлось "Чикаго", находилось в здании нынешней гостиницы, что напротив почты. Было еще одно общежитие в районе завода, которое называлось "Шанхай". Где Чикаго, а где Шанхай... А здесь они были рядом.

По моим сведениям, эти названия пошли не от заключенных и не от пленных, а от ребят, которые по молодости с юмором относились к тяжелым условиям жизни в общаге. Это я услышала от своего деда, который с гордостью заявил, что сам был обитателем "Шанхая".

Шли годы, район обустраивался, рабочая молодежь обзавелась семьями, переехала в новые дома. Вроде бы и название "Чикаго" должно было исчезнуть. Ан нет! Оно приобрело другой смысл. Вокруг общежития выросли дома, и образовался квартал, сохранивший старое название. Но наши родители объясняли его по-другому, не так, как бабушки и дедушки. Вечно здесь происходило что-то криминальное - то ограбят кого-нибудь, а то и ножом пырнут. Вечером там было страшно, и моя бабушка говорила моей маме: "Смотри, не ходи в Чикажку, там опасно!"

Так и осталось это название до сих пор. И мы, уже ничего особенного не имея в виду, говорим "Чикажка", а наш собеседник понимает, что это квартал Головинского района, а не ласковое название американского города.