ПОДРЫВ СИНХРОНИЗАЦИИ

Избранные страницы (продолжение)

...Добежал. Едва отдышавшись, позвонил. "Что это Федька не открывает?" Колька нетерпеливо толкнул дверь, она открылась, и он налетел на Федьку, едва не сбив того с ног. У Федьки даже очки упали... "Стоп. Какие очки? Федька не носит очков", - Колька взглянул в лицо Федьке и похолодел от ужаса: это был Слепыш. Ребята во дворе рассказывали, когда Колька только сюда переехал, что Слепыш уже много лет ни с кем не разговаривает, что он злой и люди его не зря боятся. "Ошибся этажом… Бежать! - стучало в голове. - Скорее уносить отсюда ноги!"

Слепыш протянул руку. Колька отскочил, но Слепыш и не собирался хватать его, он опустился на колени и, улыбаясь, беспомощными глазами стал искать свои очки. Колька, шагнувший было к двери, остановился. Сердце его сжалось, он поднял очки и хотел подать Слепышу, но заметил, что одно из стеклышек треснуло.

- Минутку! Одну минутку, пожалуйста! - повторял Слепыш, его голос дрожал от волнения. - Я только найду очки... Где же они?

Колька молчал, боясь пошевелиться.

- Не уходите! - Слепышу показалось, что Колька сейчас уйдет. - Не уходите, прошу вас. Очки - такая мелочь... а я так ждал, не уходите!

- Вот очки, - произнес Колька не своим голосом.

- Где? - откликнулся Слепыш и поднял голову. Он посмотрел своими подслеповатыми глазами на Кольку, но ничего не увидел. - Где?

- Вот, вот! - Колька почувствовал, как его голос вернулся к нему. - Вот они, - он подошел и сунул в руку Слепышу очки с треснувшим стеклышком.

- Благодарю вас, - сказал Слепыш, нацепив очки; он поднялся с колен и посмотрел в лицо Кольке. "Ждал гостей, - догадался Колька, - сейчас увидит и разозлится." Но Слепыш просиял и забормотал суетливо:

- Да что ж вы это в дверях, заходите, заходите! Сейчас я чайник...

Он взял Кольку за руку - тот больше не сопротивлялся - повел в комнату и посадил в старое продавленное кресло перед камином. "Вот это да!" - Колька никогда не видел настоящего камина. Правда огонек едва-едва тлел: Слепыш не мог достать в городе дров, чтобы топить - горели щепки. Но все равно это был настоящий камин, а не электрический.

Пока Слепыш возился на кухоньке с чайником, Колька с любопытством оглядывал комнату, захламленную разными чудесными вещами. Слепыш вернулся с чаем и горстью сухарей, сел в другое, такое же старое и продавленное кресло, и они стали пить чай. Колька грыз жесткие сухари и со стыдом вспоминал, как вместе с ребятами прошлою зимой они издевались над Слепышом и кидались в него снежками. А тот одной рукой придерживал очки, а другой пытался заслониться от летевших в него холодных и твердых комков снега. "А что, если узнает?" - подумалось вдруг.

- Как тебя зовут? - из-за трещинки на стеклышке Слепышу было совсем плохо видно, Колька это заметил и подумал: "Нет, не узнает". Слепыш ждал ответа и щурил глаза.

- Колька, - со вздохом произнес Колька и отхлебнул чаю из стакана.

Колька всю неделю подрабатывал после школы и купил очки Слепышу, хотя тот утверждал, что и так все хорошо видит, но ставил чашку, не донося до полки. Очки подошли, и видеть он стал лучше; Колька и Слепыш подружились.

Слепыш вовсе не был злым, просто он был замкнут и необщителен. Он выходил из дома лишь для того, чтобы сделать кое-какие покупки. На жизнь зарабатывал тем, что писал рассказики и печатал их под псевдонимом в бульварной газете; и сущим мучением был для Слепыша тот день, когда нужно было идти в редакцию - относить очередной глупый сентиментальный рассказ и разговаривать с людьми. Денег ему не хватало, и Слепыш голодал. Люди инстинктивно боялись его, не подозревая о том, что он сам до смерти боится их. Он боялся, когда шел по улице, боялся, если случайный прохожий вдруг заговаривал с ним, - сердце Слепыша в таких случаях екало, боялся пассажиров в автобусе и потому всегда ходил пешком...
Но вот что было удивительно: несмотря на свой страх перед людьми, Слепыш никогда не закрывал дверь и мечтал о том, что к нему придут гости, хотя ни друзей, ни просто знакомых у Слепыша не было. Колька был его сбывшейся мечтой, и, хотя он сказал, что просто ошибся этажом, Слепыш все равно отказывался в это верить.
Была и тайна у Слепыша, глубокая и мучительная. Двадцать лет назад написал он книгу - роман в стихах с красивым и странным названием "Подрыв синхронизации". Писал он долго, и с каждой новой строчкой все больше и больше любил свое произведение. Когда роман был окончен, Слепыш читал его и перечитывал снова, читал и перечитывал, и бережно гладил исписанные листы желтой дешевой бумаги, дороже которых ничего представить себе не мог...
Тогда он еще не был робким Слепышом, а был симпатичным молодым человеком; и не носил очки, глаза его видели ясно и хорошо. У него тогда было много друзей, с которыми он делился и радостями и горестями, и которым, конечно же, дал почитать свой роман. И все хвалили его стихи и советовали отнести в издательство и выпустить книгу.
И тут со Слепышом что-то случилось. Он решил, что написал произведение, лучше которого нет и не будет. Он возгордился и стал с презрением относиться к друзьям, которые не понимали, что же случилось с добрым и милым молодым человеком. Теперь, когда кто-то просил дать почитать его стихи, Слепыша охватывала какая-то злобная жадность, ему казалось, что все вокруг завидуют ему и хотят украсть его роман. Руки его в такие моменты начинали мелко и противно дрожать, и срывающимся до визга голосом он кричал:
- Уходите! Вон! Во-он из моего дома, воры! Завистники! Сначала свое напишите, потом чужое читайте!
О том, чтобы издать книгу, и речи быть не могло: "Я написал, а все будут читать? Не дам, пусть свое пишут", - злобно думал Слепыш. По ночам ему казалось, что кто-то залез в его комнату и крадется потихонечку, чтобы украсть "Подрыв синхронизации", лежавший под подушкой. Слепыш лишился сна, у него начало падать зрение. Он стал запирать дверь на замок, - раньше, когда он считал, что живет бедно и красть у него нечего, никогда так не делал. Он бросил университет, перестал встречаться с друзьями и постепенно потерял их всех; и все, кто знал его, забыли дорогу в его дом.
Уже двадцать лет Слепыш жил так. Сначала он был рад, что друзья перестали ходить к нему: "Поняли, что я не дурак - не дам украсть свою книгу", - но потом он начал испытывать одиночество. Но и оно не смогло победить в нем высокомерие и жадность, и он пережил одиночество... Пришла тоска, но и она взяла свое не скоро. Много лет Слепыш жил, все еще опасаясь за свой великий роман. Но с каждым днем становилось все скучнее и тоскливее, и Слепыш не вытерпел - открыл дверь и стал ждать. Как же он был удивлен, когда понял, что к нему никто - совсем никто! - не придет. Слепыш перестал прятать роман под подушку... Он ждал много дней, но ни одна живая душа не заглядывала к нему. А сам Слепыш стал бояться людей и чувствовал себя безмерно виноватым, дураком и ничтожеством. И тут, когда он совсем потерял надежду, появился Колька...

- Колька, я хочу попросить тебя...
- Что?
- Отнеси это в издательство, я скажу, как дойти.
- А что это?
- Это книга. Я написал ее двадцать лет назад...
- Это стихи? - Колька внимательно просмотрел желтые, ветхие от времени листочки.
- Стихи...
- А можно мне почитать?
- Конечно.
Весь остаток вечера они читали роман Слепыша. Колька был в восторге, хотя в стихах ничегошеньки не понимал...

Теперь каждый раз, когда Колька входил в комнату Слепыша, тот бледнел и вставал ему навстречу, и ждал, что Колька скажет.
- Да я еще не ходил, - говорил Колька - он никак не мог выбрать день, чтобы сходить в издательство. У Слепыша отлегало от сердца.

Уже темнело. За окном кружила метель. Вошел Колька. Слепыш, бледнея, встал навстречу: - Ты был? Ты ходил в издательство?
Колька молчал.
- Что, Колька, что? Может, деньги?.. Так я заработаю... Мне очень нужно напечатать эту книгу, Колька! Понимаешь, я должен попросить прощения у них, я должен их вернуть... Ты понимаешь?
Колька подал Слепышу желтые листы:
- Они, - он пытался проглотить застрявший в горле ком, - они...
- Что, Колька, что тебе сказали?!
- Что это... бездарщина, - пролепетал Колька и выскочил вон.
Мгновение Слепыш стоял, не шелохнувшись. Затем, чувствуя, что ему не хватает воздуха, отчаянно подбежал к окну, схватился за ручки обеих створок и рванул на себя. Он не слышал ни треска сухого дерева, ни дребезжащего звона стекла; он собрал все оставшиеся силы и рвал, рвал створки окна, не открывавшегося двадцать лет. Ветер, словно поняв, что нужна его помощь, разбежался через всю улицу и со страшной силой ударил в окно Слепыша - весь мир ворвался в его комнату... Он, не помня как, оказался на подоконнике; ледяной ветер бил в грудь, сыпала метель, Слепыш чувствовал, что задыхается. Он оглянулся: по комнате, вперемешку с хлопьями снега, в бешеной пляске носились листы "Подрыва синхронизации". Метель с воем швыряла их в горящий камин, и они таяли в нем вместе со снегом. Он закричал от боли, кожей почувствовав ожоги языков пламени, и всей душой рванулся из комнаты. Но нет! Он не мог оторвать взгляда от огня. Тогда метель заполнила снегом всю комнату, закрыв собой страшную картину уничтожения, и не стало видно ничего.
Слепыш уже не понимал, где его комната, а где улица - вокруг были лишь снег да ветер. Он стоял на подоконнике, желая прыгнуть вниз, но не знал, куда же сделать этот единственно верный, спасительный шаг. У себя за спиной, сквозь вой и рев метели, он различил слабый, будто бы далекий крик вернувшегося Кольки. Он обернулся и сквозь белую пелену неожиданно ясно разглядел лицо Кольки, на носу которого от бледности проступили веснушки. Теперь он знал, куда... Слепыш отвернулся от Кольки и больше не слышал его крика, потому что закричал сам, и вот уже он бежал сквозь метель туда, навстречу звездам, смеясь над своим бездарным романом в стихах со странным названием "Подрыв синхронизации" и надо всей своей разбитой жизнью.
Его ненужное тело лежало на обледеневшем асфальте, и хлопья снега кружились над ним.

* * *

Но история эта не о смерти, и, как и в самой смерти, нет в ней ничего печального, потому что все, что только можно выдумать, существует, и ничто не имеет конца. Существуют Упырь-городок, Вампирленд и Зомби, как это ни неприятно... И Колька - Николай Иванович Милоедов - он тоже существует, независимо от Раена, который придумал его. И никакими условностями типа скобок, кавычек и запятых невозможно перечеркнуть их синхронное существование в вечности, а единственное, чего можно добиться закорючками на бумаге, - это подрыва синхронизации, страшной штуки, но относительной, как и все в этом мире. И об этом был бездарный и неудавшийся роман Слепыша.

ПОДРЫВ СИНХРОНИЗАЦИИ

* * *

Из стихов Небиолога